В последние годы имидж российской вертолетной промышленности серьезно пострадал как по объективным причи­нам, так и вследствие настоящей информационной войны в поддержку западных корпораций. Но этот материал — далеко не очередное «журналистское расследо­вание», а точка зрения боевого летчика, участника нескольких войн, который не­однократно пытался «достучаться» до руководства заводов-изготовителей. Одна­ко никаких вразумительных объяснений от чиновников ему получить не удалось.

Ми-28Н в Торжке.

Сегодня, после многих лет финансовой нищеты, в армию и оборонку буквально бур­ным потоком хлынули деньги, которых вполне хватает на изготовление новых образцов воо­ружения и военной техники и на поставку их в строевые части. Наши граждане наблюдают по масс-медиа многочисленные парады и показы и преисполняются гордостью и спокойствием за будущее страны. И вроде бы все хорошо. Но так ли это на самом деле?

Профессионально занимаясь вопросами летных исследований в области боевого при­менения вертолетов, поневоле начинаешь по­стоянно анализировать и обобщать большой объем информации по данной тематике. Есть также коллективное мнение по этим вопросам летного состава Центра боевого примене­ния Армейской авиации и летчиков строевых частей. Разумеется, оно не может быть объ­ективным и беспристрастным, да и не должно быть таким. Мы участвуем в учениях, летных исследованиях, парадах и показах, ликвидациях последствий стихийных бедствий, войнах, специальных и миротворческих операциях. Мы теряем в бою товарищей, а некоторые из нас, не сумев отойти от боевого стресса, в мирной жизни падают на самое дно…

Возникает вполне закономерный вопрос, а зачем нам поднимать эти проблемы? Отве­том на него могут стать слова одного военного классика: «Суть и истина Долга офицерского состоит в том, чтобы в страшную для Отечества минуту горести и испытаний отдать за него са­мое дорогое — жизнь. А иначе офицер ничем не отличается от кондуктора и почтальона. Они тоже носят форму».

Новые боевые и транспортно-боевые вер­толеты поступают на вооружение в массовом количестве. И в таком же массовом количестве вскрываются конструктивно-производствен­ные недостатки, а то и стратегические просче­ты и ошибки, допущенные при их проектиро­вании, разработке и принятии на вооружение. Но при освоении новой техники так было во все времена.

У новой машины всегда немало «детских болезней». В 1980-е гг. при поступлении в «лидерные» полки нового высокотехнологичного боевого вертолета Ми-24 в каждом из полков находилась бригада специалистов с авиазавода. Эти люди непрерывно собирали замечания и пожелания летного и технического состава, анализировали, обобщали и отправляли их в КБ и на заводы. И буквально на очередной партии поступавших с завода машин недо­статки устранялись, а на уже выпущенных вер­толетах в строевых частях проводились много­численные доработки. В результате Советская Армия получила самый воюющий вертолет в мире — быстрый, маневренный, бронирован­ный и страшный хищник. Именно его наши «за­клятые заокеанские друзья» в одном из своих профессиональных авиационных журналов назвали королем приземного неба, а такая оценка дорогого стоит.

Сейчас подход к доработкам на вертолетах, поступающих на вооружение, стал кардинально иным. Теперь после заключения, оплаты и вы­полнения контрактов по поставке вертолетов в строевые части представители промышленно­сти ничего не хотят слышать о сопровождении их эксплуатации, выполнении оперативных до­работок, внесении изменений в конструкцию и эксплуатационную документацию без дополнительной оплаты и проведения опытно-конструкторских работ.

Один уважаемый офицер, настоящий ма­стер своего дела, выполнял показательную стрельбу на полигоне с вертолета Ми-28Н с ре­жимов малых скоростей. В результате нештат­ного функционирования комплекса вооружения вместо очереди из пушки при нажатии боевой кнопки сошли НАР, и пороховые газы попали во входные устройства двигателей. Дальше все произошло быстро: помпаж, самопроизволь­ный уход двигателей на малый газ, грубое при­земление с подрывом общего шага на глазах у высших офицеров МО РФ. Летчик остался жив и подарил жизнь своему штурману-оператору только благодаря своему высочайшему про­фессионализму и специально разработанной конструкции шасси и фюзеляжа боевого вер­толета, рассчитанной на грубую посадку. Но грубое приземление на неподготовленную площадку привело к поломке машины. И тут на­чалось самое «интересное».

Цена вопроса восстановления вертолета оказалась заоблачной. Стали искать крайнего. Именно крайнего, а не причины, следствия и способы устранения недостатков в будущем. Представители разработчика и изготовителя Ми-28Н просто попытались свалить всю вину на экипаж.

Дело в том, что при авариях новой авиатех­ники и установлении вины летчика в последнее время практикуется взыскание с виновного стоимости поврежденного летательного аппа­рата, а это суммы с шестью и более нулями. Право на ошибку чиновниками из МО не при­знается и поэтому многие летчики вынуждены увольняться, не желая подвергать свои семьи финансовому разорению. Для сравнения: в Со­ветской Армии максимальная сумма финансо­вого штрафа ограничивалась четырьмя оклада­ми денежного содержания.

Господа промышленники, если в новой ави­ационной технике, за которую выплачены не­малые федеральные средства, имеется явный дефект в программном обеспечении систем во­оружения, который чуть не стоил жизни экипа­жу, то надо честно это признать и работать над ошибками. Восстановить вертолет за свой счет и принести официальные и публичные извине­ния экипажу, который более месяца держали под страхом увольнения из Вооруженных Сил.

Боевой вылет в Чечне — кормовой сектор прикрыт пулеметом

А вот перед подполковником Глянцевым Андреем Николаевичем (погиб в катастрофе Ми-28 15 февраля 2011 г. под с. Прасковея Буденновского района, при этом пожертвовал собой, чтобы увести вертолет за пределы населенного пункта и избежать жертв) извиниться уже невоз­можно. И перед подполковником Ракушиным Дмитрием Валерьевичем, и лейтенантом Федо­ровым Максимом Игоревичем тоже извиниться уже не получиться (имеется в виду катастрофа Ка-52 под Тверью, в которой погибли оба члена экипажа — пилот и оператор вооружения). И еще перед сотнями высо­коклассных летчиков, которые положили свои жизни на алтарь авиации. Человек всегда пла­тит самую дорогую цену за то, чтобы подняться за пределы своих возможностей.

Ни один профессионал не ругает машину, на которой он летает. Охаивают нашу технику и оружие продажные журналисты и прочая около­авиационная публика. Для летчика вертолет — живое существо, верный друг и боевой конь, который не подведет, вынесет из боя даже из­раненный или умрет рядом с тобой. Это древ­нее единение воина и скакуна на уровне под­сознания. Вертолет ощущаешь продолжением своих рук и ног, глаз и ушей, всех чувств. Это та грань, за которой профессионализм пере­ходит в искусство. Конечно, любой самый вы­сококлассный профессионал не застрахован от ошибок и случайностей. Мы идем на ежеднев­ный смертельный риск, изучая боевые возмож­ности вертолетов, выполняем исследования по поиску и совершенствованию новых способов и методов ведения вертолетного боя, разраба­тываем методики боевого и тактического применения вертолетов на предельных режимах и обучаем этому строевых летчиков. Мы и даль­ше будем жить и умирать в воздухе и на земле во славу Отечества и Русского Оружия. Толь­ко прекратите поставлять нам на вооружение хромых и кривых «боевых коней», у которых не стреляет оружие, греются редукторы и отказы­вают системы.

Так, из-за непродуманных конструктив­ных изменений и доработок в виде плоской аппарели (рампы) у вертолетов Ми-8АМТШ и Ми-8МТВ5 и изменения места расположения ПВД на Ми-8МТВ5 до неузнаваемости изме­нились их маневренные и аэродинамические характеристики, причем в худшую сторону. Но из-за желания сэкономить на поступающих в ВВС Ми-8МТВ5 настолько непрофессионально выполнена адаптация кабин экипажа под при­менение приборов и систем ночного видения, что использовать их ночью в условиях горной местности становится практически невозмож­но. Это тем более странно на фоне идущих на экспорт Ми-171 и Ми-17В5 — они лишены та­ких недостатков.

Ми-8АМТШ оснащен рампой с броневанной, призванной обеспечить защиту кормы.

Нельзя же столь бездумно изменять удач­ную, отработанную годами аэродинамическую схему путем введения «плоской» задней части фюзеляжа и утинообразного обтекателя мете­олокатора вместо носового пулемета. А зачем надо было отказываться от округлых створок с кормовыми пулеметными точками и от носовых пулеметов? За них заплачено кровью наших то­варищей в Афганистане и Чечне! Вы сами про­бовали вести даже заградительный огонь из вашей «броневанны» на кормовой аппарели? Проводились ли вообще продувки в аэродина­мической трубе и объективные испытания?

Повернитесь лицом к эксплуатанту, узнай­те, что он думает о ваших «доработках». Только нормальное сотрудничество поднимет боего­товность вертолетных частей на необходимый и достаточный уровень. Но представители промышленности появляются лишь тогда, ког­да надо подписать акт, покрасоваться перед телекамерами или свалить неудачу на летный состав. Под этими «представителями промыш­ленности», конечно, не имеются в виду кон­структоры и инженеры. За смешную зарплату они продолжают создавать боевую технику, но с недавних пор не имеют никакого влияния на принятие решений.

Мы хотим летать и воевать на отечествен­ных вертолетах. Мы уверены, что русское оружие всегда было есть и будет самым лучшим в мире. Самым простым и эффективным. Наша Держава всегда ковала надежное оружие для войны. А война это не шоу, это страшный кро­вавый хаос, где с человека и с техники слетает вся показная шелуха. Где враг оценивает тебя по трехбальной шкале: жив-здоров, ранен или убит. И за опыт, приобретенный на таких «экза­менах», заплачено по самому высокому ценни­ку. Не надо забывать и замалчивать этот опыт!

В заключение приведу еще некоторые фак­ты. Армия США закупила партию вертолетов Ми-17 для операций в горах Афганистана, из­готовленных и оборудованных специально для войны с учетом всех их (да и наших тоже) пожеланий. Причина контракта очевидна и проста. Не тянут их «чинуки» и «ирокезы» на больших высотах в Афганских горах, и лежит их там, на горных склонах, плато и в ущельях превеликое множество. А наше руководство профинанси­ровало закупку для МО РФ партии «еврокоптеров». Для каких задач и целей, не совсем понят­но, да и никто не пытается это объяснить. Эти «Экюреи» вроде должны заполнить нишу легких вертолетов. Но позвольте! А как же «Ансат» и Ка-226? Как же быть с ОТТ ВВС и требования­ми использовать в Вооруженных Силах только двухдвигательные летательные аппараты?

Камо   грядеши?   Куда   идем,   господа-товарищи?

(А. Соколов, «Техника и вооружение»)

Факт

К 2020 году в США планируют разработать робота, который будет сопровождать военнослужащего подобно служебной собаке. Предполагается, что управление роботом будет осуществляться голосом и/или жестами. При этом в память аппаратуры должны быть заложены физиологические особен­ности человека, управляющего роботом, чтобы исключить перехват управления…

Источник: www.modernarmy.ru